Неточные совпадения
Косые лучи солнца
были еще жарки; платье, насквозь промокшее от пота, липло к телу; левый сапог,
полный воды,
был тяжел и чмокал;
по испачканному пороховым осадком лицу каплями скатывался пот; во рту
была горечь, в носу запах пороха и ржавчины, в ушах неперестающее чмоканье бекасов; до стволов нельзя
было дотронуться, так они разгорелись; сердце стучало быстро и коротко; руки тряслись от волнения, и усталые ноги спотыкались и переплетались
по кочкам и трясине; но он всё ходил и стрелял.
Чем долее Левин косил, тем чаще и чаще он чувствовал минуты забытья, при котором уже не руки махали косой, а сама коса двигала за собой всё сознающее себя,
полное жизни тело, и, как бы
по волшебству, без мысли о ней, работа правильная и отчетливая делалась сама собой. Это
были самые блаженные минуты.
Я поставлю
полные баллы во всех науках тому, кто ни аза не знает, да ведет себя похвально; а в ком я вижу дурной дух да насмешливость, я тому нуль, хотя он Солона заткни за пояс!» Так говорил учитель, не любивший насмерть Крылова за то, что он сказал: «
По мне, уж лучше
пей, да дело разумей», — и всегда рассказывавший с наслаждением в лице и в глазах, как в том училище, где он преподавал прежде, такая
была тишина, что слышно
было, как муха летит; что ни один из учеников в течение круглого года не кашлянул и не высморкался в классе и что до самого звонка нельзя
было узнать,
был ли кто там или нет.
— Известно мне также еще одно дело, хотя производившие его в
полной уверенности, что оно никому не может
быть известно. Производство его уже пойдет не
по бумагам, потому что истцом и челобитчиком я
буду уже сам и представлю очевидные доказательства.
С душою,
полной сожалений,
И опершися на гранит,
Стоял задумчиво Евгений,
Как описал себя пиит.
Всё
было тихо; лишь ночные
Перекликались часовые;
Да дрожек отдаленный стук
С Мильонной раздавался вдруг;
Лишь лодка, веслами махая,
Плыла
по дремлющей реке:
И нас пленяли вдалеке
Рожок и песня удалая…
Но слаще, средь ночных забав,
Напев Торкватовых октав!
Упала…
«Здесь он! здесь Евгений!
О Боже! что подумал он!»
В ней сердце,
полное мучений,
Хранит надежды темный сон;
Она дрожит и жаром пышет,
И ждет: нейдет ли? Но не слышит.
В саду служанки, на грядах,
Сбирали ягоду в кустах
И хором
по наказу
пели(Наказ, основанный на том,
Чтоб барской ягоды тайком
Уста лукавые не
елиИ пеньем
были заняты:
Затея сельской остроты!).
К концу ужина, когда дворецкий налил мне только четверть бокальчика шампанского из завернутой в салфетку бутылки и когда молодой человек настоял на том, чтобы он налил мне
полный, и заставил меня его
выпить залпом, я почувствовал приятную теплоту
по всему телу, особенную приязнь к моему веселому покровителю и чему-то очень расхохотался.
Будет,
будет бандурист с седою
по грудь бородою, а может, еще
полный зрелого мужества, но белоголовый старец, вещий духом, и скажет он про них свое густое, могучее слово.
По ее мнению, такого короткого знакомства с богом
было совершенно достаточно для того, чтобы он отстранил несчастье. Она входила и в его положение: бог
был вечно занят делами миллионов людей, поэтому к обыденным теням жизни следовало,
по ее мнению, относиться с деликатным терпением гостя, который, застав дом
полным народа, ждет захлопотавшегося хозяина, ютясь и питаясь
по обстоятельствам.
Не в
полной памяти прошел он и в ворота своего дома;
по крайней мере, он уже прошел на лестницу и тогда только вспомнил о топоре. А между тем предстояла очень важная задача: положить его обратно, и как можно незаметнее. Конечно, он уже не в силах
был сообразить, что, может
быть, гораздо лучше
было бы ему совсем не класть топора на прежнее место, а подбросить его, хотя потом, куда-нибудь на чужой двор.
Паратов. Это делает тебе честь, Робинзон. Но ты не
по времени горд. Применяйся к обстоятельствам, бедный друг мой! Время просвещенных покровителей, время меценатов прошло; теперь торжество буржуазии, теперь искусство на вес золота ценится, в
полном смысле наступает золотой век. Но, уж не взыщи, подчас и ваксой
напоят, и в бочке с горы, для собственного удовольствия, прокатят — на какого Медичиса нападешь. Не отлучайся, ты мне нужен
будешь!
— Ну, что твой стрелок? — спросил Варавка. Выслушав ответ Клима, он недоверчиво осмотрел его, налил
полный фужер вина, благочестиво
выпил половину, облизал свою мясную губу и заговорил, откинувшись на спинку стула, пристукивая пальцем
по краю стола...
Город
был пышно осыпан снегом, и освещаемый
полной луною снег казался приятно зеленоватым. Скрипели железные лопаты дворников, шуршали метлы, а сани извозчиков скользили
по мягкому снегу почти бесшумно. Обильные огни витрин и окон магазинов, легкий, бодрящий морозец и все вокруг делало жизнь вечера чистенькой, ласково сверкающей, внушало какое-то снисходительное настроение.
Однажды, около полудня, шли
по деревянным тротуарам на Выборгской стороне два господина; сзади их тихо ехала коляска. Один из них
был Штольц, другой — его приятель, литератор,
полный, с апатическим лицом, задумчивыми, как будто сонными глазами. Они поравнялись с церковью; обедня кончилась, и народ повалил на улицу; впереди всех нищие. Коллекция их
была большая и разнообразная.
— И! нет, какой характер! Не глупа, училась хорошо, читает много книг и приодеться любит. Поп-то не бедный: своя земля
есть. Михайло Иваныч, помещик, любит его, — у него там
полная чаша! Хлеба, всякого добра — вволю; лошадей ему подарил, экипаж, даже деревьями из оранжерей комнаты у него убирает. Поп умный, из молодых — только уж очень по-светски ведет себя: привык там в помещичьем кругу. Даже французские книжки читает и покуривает — это уж и не пристало бы к рясе…
— Бабушка! заключим договор, — сказал Райский, — предоставим
полную свободу друг другу и не
будем взыскательны! Вы делайте, как хотите, и я
буду делать, что и как вздумаю… Обед я ваш съем сегодня за ужином, вино
выпью и ночь всю пробуду до утра,
по крайней мере сегодня. А куда завтра денусь, где
буду обедать и где ночую — не знаю!
Личным приказом она удостаивала немногих:
по домашнему хозяйству Василисе отдавала их, а
по деревенскому — приказчику или старосте. Кроме Василисы, никого она не называла
полным именем, разве уже встретится такое имя, что его никак не сожмешь и не обрежешь, например, мужики: Ферапонт и Пантелеймон так и назывались Ферапонтом и Пантелеймоном, да старосту звала она Степан Васильев, а прочие все
были: Матрешка, Машутка, Егорка и т. д.
К князю я решил пойти вечером, чтобы обо всем переговорить на
полной свободе, а до вечера оставался дома. Но в сумерки получил
по городской почте опять записку от Стебелькова, в три строки, с настоятельною и «убедительнейшею» просьбою посетить его завтра утром часов в одиннадцать для «самоважнейших дел, и сами увидите, что за делом». Обдумав, я решил поступить судя
по обстоятельствам, так как до завтра
было еще далеко.
Шумной и многочисленной толпой сели мы за стол. Одних русских
было человек двенадцать да несколько семейств англичан. Я успел заметить только белокурого
полного пастора с женой и с детьми. Нельзя не заметить: крик, шум, везде дети, в сенях,
по ступеням лестницы, в нумерах, на крыльце, — и все пастора. Настоящий Авраам — после божественного посещения!
Уж о сю пору омнибусы ходят
по колонии, водку дистиллируют;
есть отели, магазины, барышни в буклях, фортепьяно — далеко ли до
полного успеха?
Когда же хозяйка,
по просьбе англичанина, вместе с бывшим директором департамента сели за фортепиано и заиграли хорошо разученную ими 5-ю симфонию Бетховена, Нехлюдов почувствовал давно неиспытанное им душевное состояние
полного довольства собой, точно как будто он теперь только узнал, какой он
был хороший человек.
Надежда Васильевна в несколько минут успела рассказать о своей жизни на приисках, где ей
было так хорошо, хотя иногда начинало неудержимо тянуть в город, к родным. Она могла бы назвать себя совсем счастливой, если бы не здоровье Максима, которое ее очень беспокоит, хотя доктор, как все доктора, старается убедить ее в
полной безопасности. Потом она рассказывала о своих отношениях к отцу и матери, о Косте, который
по последнему зимнему пути отправился в Восточную Сибирь, на заводы.
Привалов увидел высокую фигуру Марьи Степановны, которая
была в бледно-голубом старинном сарафане и показалась ему прежней красавицей. Когда он хотел поцеловать у нее руку, она обняла его и,
по старинному обычаю, степенно приложилась к его щекам своими
полными щеками и даже поцеловала его неподвижными сухими губами.
После чая Василий Назарыч ходил с Нагибиным осматривать мельницу, которая
была в
полном ходу, и остался всем очень доволен. Когда он вернулся во флигелек, Веревкин
был уже там. Он ползал
по полу на четвереньках, изображая медведя, а Маня визжала и смеялась до слез. Веселый дядя понравился ей сразу, и она доверчиво шла к нему на руки.
Половодов должен
был подать первый отчет
по конкурсному управлению Шатровскими заводами осенью, когда кончится заводский год. Привалов и Веревкин ожидали этого срока с особенным нетерпением, потому что отчет должен
был дать им в руки предлог устранить Половодова с его поста. Теперь налицо
было два наследника, и это обстоятельство давало некоторую надежду на
полный успех дела.
— Опытом деятельной любви. Постарайтесь любить ваших ближних деятельно и неустанно.
По мере того как
будете преуспевать в любви,
будете убеждаться и в бытии Бога, и в бессмертии души вашей. Если же дойдете до
полного самоотвержения в любви к ближнему, тогда уж несомненно уверуете, и никакое сомнение даже и не возможет зайти в вашу душу. Это испытано, это точно.
— В обыкновенных случаях жизни, — проговорил он тем самодовольно-доктринерским тоном, с которым спорил некогда с Григорием Васильевичем о вере и дразнил его, стоя за столом Федора Павловича, — в обыкновенных случаях жизни мордасы ноне действительно запрещены
по закону, и все перестали бить-с, ну, а в отличительных случаях жизни, так не то что у нас, а и на всем свете,
будь хоша бы самая
полная французская республика, все одно продолжают бить, как и при Адаме и Еве-с, да и никогда того не перестанут-с, а вы и в отличительном случае тогда не посмели-с.
Я оделся и вышел из юрты. Ночь
была ясная.
По чистому, безоблачному небу плыла
полная луна.
По его словам, такой же тайфун
был в 1895 году. Наводнение застало его на реке Даубихе, около урочища Анучино. Тогда на маленькой лодочке он спас заведующего почтово-телеграфной конторой, двух солдаток с детьми и четырех китайцев. Два дня и две ночи он разъезжал на оморочке и снимал людей с крыш домов и с деревьев. Сделав это доброе дело, Дерсу ушел из Анучина, не дожидаясь
полного спада воды. Его потом хотели наградить, но никак не могли разыскать в тайге.
Тазы на Такеме те же, что и в Южно-Уссурийском крае, только менее подвергшиеся влиянию китайцев. Жили они в фанзах, умели делать лодки и лыжи, летом занимались земледелием, а зимой соболеванием. Говорили они по-китайски, а по-удэгейски знали только счет да отдельные слова. Китайцы на Такеме
были полными хозяевами реки; туземцы забиты и, как везде, находились в неоплатных долгах.
Я узнал только, что он некогда
был кучером у старой бездетной барыни, бежал со вверенной ему тройкой лошадей, пропадал целый год и, должно
быть, убедившись на деле в невыгодах и бедствиях бродячей жизни, вернулся сам, но уже хромой, бросился в ноги своей госпоже и, в течение нескольких лет примерным поведеньем загладив свое преступленье, понемногу вошел к ней в милость, заслужил, наконец, ее
полную доверенность, попал в приказчики, а
по смерти барыни, неизвестно каким образом, оказался отпущенным на волю, приписался в мещане, начал снимать у соседей бакши, разбогател и живет теперь припеваючи.
Рододендроны
были теперь в
полном цвету, и от этого скалы, на которых они росли, казались пурпурно-фиолетовыми. Долину Фудзина можно назвать луговой. Старый дуб, ветвистая липа и узловатый осокорь растут
по ней одиночными деревьями. Невысокие горы
по сторонам покрыты смешанным лесом с преобладанием пихты и
ели.
День склонялся к вечеру.
По небу медленно ползли легкие розовые облачка. Дальние горы, освещенные последними лучами заходящего солнца, казались фиолетовыми. Оголенные от листвы деревья приняли однотонную серую окраску. В нашей деревне по-прежнему царило
полное спокойствие. Из длинных труб фанз вились белые дымки. Они быстро таяли в прохладном вечернем воздухе.
По дорожкам кое-где мелькали белые фигуры корейцев. Внизу, у самой реки, горел огонь. Это
был наш бивак.
Вечер
был тихий и прохладный.
Полная луна плыла
по ясному небу, и,
по мере того как свет луны становился ярче, наши тени делались короче и чернее.
По дороге мы опять вспугнули диких кабанов. Они с шумом разбежались в разные стороны. Наконец между деревьями показался свет. Это
был наш бивак.
Другой достопримечательностью поста
была маленькая чугунная пушка на неподвижном деревянном лафете. Я видел ее в
полном пренебрежении на площади около дома лесничего.
По рассказам старожилов, она привезена
была в пост Ольги для того, чтобы во время тумана подавать сигналы кораблям, находящимся в открытом море.
Но вот что я хотела сказать, Саша: он изображает очень хорошо и сильно, судя
по этому, можно сказать, что тогда не знали той неги любви, как теперь, любовь тогда не чувствовалась так сильно, хоть и говорят, что это
была эпоха самого
полного наслажденья любовью.
Полозов написал к Соловцову записку, в которой просил его пожаловать к себе
по очень важному делу; вечером Соловцов явился, произвел нежное, но
полное достоинства объяснение со стариком,
был объявлен женихом, с тем, что свадьба через три месяца.
По всей вероятности, негодная Верка не хочет выходить замуж, — это даже несомненно, — здравый смысл
был слишком силен в Марье Алексевне, чтобы обольститься хитрыми ее же собственными раздумьями о Верочке, как о тонкой интриганке; но эта девчонка устраивает все так, что если выйдет (а чорт ее знает, что у ней на уме, может
быть, и это!), то действительно уже
будет полной госпожей и над мужем, и над его матерью, и над домом, — что ж остается?
Летами, голосом, чертами лица, насколько запомнил их рассказчик, проезжий тоже подходил к Рахметову; но рассказчик тогда не обратил особого внимания на своего спутника, который к тому же недолго и
был его спутником, всего часа два: сел в вагон в каком-то городишке, вышел в какой-то деревне; потому рассказчик мог описывать его наружность лишь слишком общими выражениями, и
полной достоверности тут нет:
по всей вероятности, это
был Рахметов, а впрочем, кто ж его знает?
Просыпаясь, она нежится в своей теплой постельке, ей лень вставать, она и думает и не думает, и полудремлет и не дремлет; думает, — это, значит, думает о чем-нибудь таком, что относится именно к этому дню, к этим дням, что-нибудь
по хозяйству,
по мастерской,
по знакомствам,
по планам, как расположить этот день, это, конечно, не дремота; но, кроме того,
есть еще два предмета, года через три после свадьбы явился и третий, который тут в руках у ней, Митя: он «Митя», конечно, в честь друга Дмитрия; а два другие предмета, один — сладкая мысль о занятии, которое дает ей
полную самостоятельность в жизни, другая мысль — Саша; этой мысли даже и нельзя назвать особою мыслью, она прибавляется ко всему, о чем думается, потому что он участвует во всей ее жизни; а когда эта мысль, эта не особая мысль, а всегдашняя мысль, остается одна в ее думе, — она очень, очень много времени бывает одна в ее думе, — тогда как это назвать? дума ли это или дремота, спится ли ей или Не спится? глаза полузакрыты, на щеках легкий румянец будто румянец сна… да, это дремота.
Учитель и прежде понравился Марье Алексевне тем, что не
пьет чаю;
по всему
было видно, что он человек солидный, основательный; говорил он мало — тем лучше, не вертопрах; но что говорил, то говорил хорошо — особенно о деньгах; но с вечера третьего дня она увидела, что учитель даже очень хорошая находка,
по совершенному препятствию к волокитству за девушками в семействах, где дает уроки: такое
полное препятствие редко бывает у таких молодых людей.
— Некоторую — да; но все-таки
было бы гораздо вернее, если б испытание
было полнее и многостороннее. Она все-таки не знает
по опыту характера отношений, в которые вступает: от этого свадьба для нее все-таки страшный риск. Так для нее; но от этого и для порядочного человека, за которого она выходит, то же. Он вообще может судить,
будет ли он доволен: он близко знает женщин разного характера, он испытал, какой характер лучше для него. Она — нет.
Секретарь повторил ему свое приглашение подписать свое
полное и совершенное удовольствие или явное неудовольствие, если паче чаяния чувствует
по совести, что дело его
есть правое, и намерен в положенное законами время просить
по апелляции куда следует.
От этого с ним
было не страшно говорить о тех вещах, о которых трудно говорится с самыми близкими людьми, к которым имеешь
полное доверие, но у которых строй некоторых едва слышных струн не
по одному камертону.
Да, в жизни
есть пристрастие к возвращающемуся ритму, к повторению мотива; кто не знает, как старчество близко к детству? Вглядитесь, и вы увидите, что
по обе стороны
полного разгара жизни, с ее венками из цветов и терний, с ее колыбелями и гробами, часто повторяются эпохи, сходные в главных чертах. Чего юность еще не имела, то уже утрачено; о чем юность мечтала, без личных видов, выходит светлее, спокойнее и также без личных видов из-за туч и зарева.
За неимением другого, тут
есть наследство примера, наследство фибрина. Каждый начинает сам и знает, что придет время и его выпроводит старушка бабушка
по стоптанной каменной лестнице, — бабушка, принявшая своими руками в жизнь три поколения, мывшая их в маленькой ванне и отпускавшая их с
полною надеждой; он знает, что гордая старушка уверена и в нем, уверена, что и из него выйдет что-нибудь… и выйдет непременно!
Многие из друзей советовали мне начать
полное издание «
Былого и дум», и в этом затруднения нет,
по крайней мере относительно двух первых частей. Но они говорят, что отрывки, помещенные в «Полярной звезде», рапсодичны, не имеют единства, прерываются случайно, забегают иногда, иногда отстают. Я чувствую, что это правда, — но поправить не могу. Сделать дополнения, привести главы в хронологический порядок — дело не трудное; но все переплавить, d'un jet, [сразу (фр.).] я не берусь.
Но когда человек с глубоким сознанием своей вины, с
полным раскаянием и отречением от прошедшего просит, чтоб его избили, казнили, он не возмутится никаким приговором, он вынесет все, смиренно склоняя голову, он надеется, что ему
будет легче
по ту сторону наказания, жертвы, что казнь примирит, замкнет прошедшее.
Восточная Сибирь управляется еще больше спустя рукава. Это уж так далеко, что и вести едва доходят до Петербурга. В Иркутске генерал-губернатор Броневский любил палить в городе из пушек, когда «гулял». А другой служил пьяный у себя в доме обедню в
полном облачении и в присутствии архиерея.
По крайней мере, шум одного и набожность другого не
были так вредны, как осадное положение Пестеля и неусыпная деятельность Капцевича.
…Прошли недели две. Мужу
было все хуже и хуже, в половину десятого он просил гостей удаляться, слабость, худоба и боль возрастали. Одним вечером, часов в девять, я простился с больным. Р. пошла меня проводить. В гостиной
полный месяц стлал
по полу три косые бледно-фиолетовые полосы. Я открыл окно, воздух
был чист и свеж, меня так им и обдало.